Но накатившие ощущения были непередаваемыми!

То, что юноша испытывал раньше, не шло и в сравнение с тем, что он испытал СЕЙЧАС. Даже ласки ртом и рукой не могли сравниться с туго обхватившим его пульсирующим, равномерным жаром. Внутри Эда оказалось так хорошо, что перед глазами темнело. И мгновенно потерявший над собой контроль Рэниари судорожно дернулся, желая лишь одного — резко и часто вбиваться в горячее тело под собой!.. преодолевать сопротивление мышц, сжимающих его!.. вколачиваться, сходя с ума от все нарастающих спазмов!.. чувствуя, как поджимаются яйца!.. как по спине вниз, к паху, катится огненная волна желания!.. и сама кожа горит!.. а ты кричишь, изливаясь в разработанную тобой же глубину, содрогаясь от сладких судорог вместе с тем, кого только что брал…

Рэниари распахнул глаза.

Он лежал на спине тяжело дышавшего мужа, мокрой от крупных капель пота. И сам был мокрым как выкупанная мышь. Казалась, вся спальня пропахла запахом их совместного безумия.

Ах, да… он же не задействовал амулет очистки, лениво подумал Рэниари, с трудом сползая с широкой спины супруга. Вялый член юноши выскользнул из задницы Эда, и при свете ночника жемчужно замерцала струйка спермы, показавшаяся из ануса принца-наследника. Это зрелище словно притянуло к себе завороженный взгляд Искры. И Рэни замер, а потом с какой-то нежностью осторожно погладил мужа по прогибу поясницы, кончиками пальцев очерчивая трогательные ямочки у начала ягодиц.

Мыслей не было.

Ни одной.

Только тихая благодарность и бесконечная усталость после перенесенного оргазма…

И потому юноша даже не вздрогнул, когда как-то вдруг резко извернувшийся Эдмир сграбастал его в объятия. Только молча смотрел в переполненные эмоциями серые глаза старшего мужа, сам не зная, чего ждать в ответ на свою выходку.

Но был только долгий, нежный поцелуй, после которого они так и уснули, даже забыв вымыться.

Книга 2. Один шаг к возрождению чувств

Глава 1

— …На этом все, — закончил Рэниари, отпуская из своего кабинета многочисленных дворцовых чиновников. Мужчины и женщины, вставая, почтительно кланялись консорту, за последние месяцы твердо взявшему в свои руки управление не только дворцом, но и столичным хозяйством. Самым большим достижением Рэни было добиться, чтобы все службы работали согласованно, не дергая его по мелочам. Правда сейчас новая управляющая парадными залами дворца пыталась что-то сказать, но товарка по Западному крылу ее вовремя прервала. В отличие от своей более молодой и неопытной подруги, старая мымра успела уяснить одну истину — его высочество Рэниари не терпит подле себя бездарей. Отвечаешь за свою сферу, вот и отвечай. А не лезь к тому, кто осуществляет общее руководство.

Проводив взглядом утянувшихся за двери управителей, Рэниари несколько неуклюже поднялся из покойного кресла и пересел на широкий подоконник, устланный теплыми ковриками и буквально засыпанный мягкими подушками. Сам подоконник был достаточно обширен, чтобы на нем можно было удобно вытянуть ноги, устроившись полулежа, и дать отдых высокому куполу живота.

Подходил к концу восьмой месяц беременности. Зима шла на излом, не за горами наступление весны, когда ему придет время привести в мир своего ребенка. Лотэ и Сэри уже готовились это сделать. Последние сеансы магической связи с Круглым Холмом превратились в бесконечные беседы об этом событии. Бедняга Баррэт держался из последних сил, вынося на своих плечах сразу две беременности: если вначале истерил только Ло, то под конец и Сэриэля одолели разнообразные страхи.

Рэниари очень хотел быть там, на юге, вместе со своей семьей. Но понимал, что его никто не отпустит, потому лично просил Итарона отправить Вороналям лучшего целителя королевства, напирая на то, что самому ему еще почти месяц до родов. И король, и муж, и Верховный маг были против, опасаясь за него, но под напором юноши согласились. Тем более, что последний срок Рэни носил на удивление хорошо.

Далеко позади остались тяжелые месяцы, когда настроение Рэниари менялось, словно капризная погода. Когда вкусы консорта в еде ставили в ступор дворцовых поваров и придворных. Когда сам юноша ничего не хотел, или хотел слишком многого. И Рэни был по-настоящему благодарен мужу, что терпеливо сносил все его выверты. Пожалуй, именно эти последние месяцы сделали их довольно близкими друг другу.

Рэни невольно улыбнулся, вспомнив весьма примечательный случай. Это когда он однажды ночью утащил в постель блюдо с потрясающе вкусными маринованными каракатицами: лень было есть за столом. А вот валяться на мягких перинах, наглаживая млеющего от такого внимания Черныша и таская крошечной вилочкой тающие во рту кусочки… ммм!..

В результате Рэниари так и заснул, позабыв про блюдо. И Эдмир, потихоньку прокравшийся к нему в постель, очень удачно лег как раз на холодное серебро с мокрыми каракатицами.

Уткнувшись носом в высокий купол живота, юноша тихо рассмеялся, вспоминая, насколько ошарашенным было лицо мужа, подскочившего вертикально вверх из положения лежа!

Надо отдать должное принцу-наследнику, он с юмором отнесся к происшествию… когда перестал материться и размахивать клинком, разыскивая гипотетических врагов. Правда, после этого в спальне пришлось менять балдахин, порубленный Эдмиром, но это такие мелочи по сравнению с возможностью просто посмеяться.

Недоверчивость, обида, даже в какой-то мере злость консорта на супруга никуда не делись, но… можно сказать, что почти заснули. Эд и Рэниари мало разговаривали между собой, общаясь лишь по делу. Но юный Искра уже привык засыпать в объятиях мужа, не думая ни о чем и не видя страшных снов. Близость у них случалась регулярно, и во время ее Эд был невыносимо нежен. Подчас юноше хотелось даже некоторой грубости, но муж продолжал его изводить долгими ласками и осторожным проникновением. До того, как живот стал мешать, Рэниари довольно часто сам брал Эдмира. К его так и не прошедшему изумлению (ну, не принято было, чтобы старшие ложились под младших!), супруг отдавался явно не по обязанности, всякий раз бурно кончая. Правда ревность принца-наследника никуда не делась. Но у него хватало ума прилюдно ее не демонстрировать. И, тем более, не закатывать сцен беременному мужу.

Так что жизнь потихоньку налаживалась. Можно сказать, что у Рэниари было все, о чем только можно мечтать. Даже власть: муж его ни в чем не ограничивал, засыпая подарками и не вмешиваясь в управление дворцом. Вот только юноше все больше и больше казалось, что все его достижения лишь мираж — дунь и развеется по ветру. Все чаще приходило осознание, что он упустил свое настоящее счастье. И еще… несмотря на общее внешнее благополучие, Рэни слабел. Медленно, но неотвратимо. Целители сбились с ног, пытаясь разобраться в причинах. Но ничего не менялось. При нормально развивающемся коконе, аура самого консорта постепенно истощалась. И теперь, к концу зимы, напоминала тончайшее, невероятно прихотливое кружево… уже не столь яркое, как в начале лета. Сам Рэни лишь изредка чувствовал упадок сил. Но редкие головокружения быстро проходили, не оставляя после себя каких-либо последствий. Судя по всему, это пролетали первые ласточки будущих неурядиц.

Нет, Рэниари давно знал, что его жизнь как Искры будет очень короткой.

Искры долго не живут…

Он это знал и успел смириться с неизбежным злом. Главное, что жизнь дорогих ему людей была устроена, а сам он побеспокоился о Цитадели и еще успеет подержать на руках своего ребенка, а то и двух… Нет, Рэни не был героем и боялся подступающей смерти. Немудрено — умереть в столь раннем возрасте! Кто станет желать подобного добровольно? Иногда такая тоска брала, что хоть волком вой. Но если ничего нельзя изменить, то стоит принять свою судьбу и просто жить дальше. Тем более, что лучшие маги королевства пытались ему помочь. А надежда всегда умирает последней…

И потому он первый воспротивился, когда целители стали вновь настаивать на запрете близости с Эдмиром. Вот еще глупость! Раз уж ему суждена короткая жизнь, так стоит прожит ее в свое удовольствие. К тому же в руках Эдмира он словно рождался заново, отдавая и беря по полной. Юноша и сам не знал, что чувствует к мужу. Любовь? Вряд ли. Он помнил то обжигающее чувство своей первой влюбленности — ничего подобного ей не было. Но были благодарность и тепло, смешанные с непонятной печалью… даже сожалением о несбывшемся. Ему нужна была связь с мужем, и он не собирался от нее отказываться. И так им отпущено мало времени. Да еще скоро наступит срок, когда его, как носящего кокон, запрут во внутренних покоях дворца, дабы подготовить к родам. Хотя теперь мало кто так поступал — например, Барр своих мужей не ограничивал — но в случае с Рэниари все целители встали на дыбы, требуя соблюдения буквы закона.