…А Эдмир захлебывался в нахлынувших на него чувствах. Он уже успел познать огненную страсть, бешеную жажду обладания, едкую словно кипящая кислота ревность… Теперь же он задыхался в накрывших его вдруг с головой чувстве вины, раскаяния, бесконечной нежности, желании защитить, укрыть от всего на свете, боли потери…
То, что его золотая Искорка едва не исчезла из мира, перевернуло мужчине душу, враз заставив осознать, что без Рэниари ему не жить. С циничного, подчас жестокого и эгоистичного принца словно сползла шелуха избалованного вседозволенностью всесильного наследника престола. Вот только произошло это слишком поздно. Тот, кто стал Эдмиру дороже жизни, уже разуверился в нем, спрятавшись внутри непроницаемой для любых чувств сферы.
Эдмир не знал, что ему делать, как вернуть Рэниари радость жизни. Окружающие твердили о времени и терпении. Но какое терпение, если ты изо дня в день находишься рядом с тем, кого желаешь неистово, как желает измученный жаждой путник драгоценный глоток воды. Когда большее, что тебе позволено, это сжимать тонкое тело супруга в объятиях, зацеловывая нежные губы и золотистую кожу! Когда нельзя войти… нельзя утолить бесконечную жажду! И остаются лишь прикосновение, ласки, возможность пить ЕГО дыхание в поцелуях, скользить руками по слабо реагирующему на тебя телу… А потом бежать в ванную комнату, чтобы удовлетворить себя руками!
Ни к кому из своих многочисленных любовников не испытывал жестокий и резкий Эдмир столь сильных чувств. Никто из них не вызвал ревности, бешенства, страха потерять, боли от невозможности и неумения любить. Его Искра… Его Рэни был настоящим.
Необыкновенным, единственным.
Не похожим ни на кого. И таким теплым!
Он словно дополнял собой Эдмира, делая его цельным.
Вот только осознание этого пришло к принцу-наследнику слишком поздно. Его муж перестал ему отвечать…
В королевский дворец молодые вернулись еще более чужими, чем уезжали. Причем Эдмир готов был на все, только бы разбить на осколки стену, за которой скрылся его муж. А Рэни… он полностью сосредоточился на себе, будущем ребенке и управлении дворцовым хозяйством, что решил постепенно прибрать к рукам. Во-первых, это хороший способ быть в курсе всех событий двора, контролируя его нужды. А, во-вторых, иначе деятельный от природы юноша просто сошел бы с ума от безделья. Привычные придворным развлечения его не привлекали, быстро приедаясь. К тому же Рэниари с самого детства воспитывали как управителя богатого владения. Да и не собирался он пускать все на самотек, сидя за спиной старшего мужа. Если уж довелось быть на вершине власти, то не стоит ждать, когда тебя с нее скинут. Самому надо о себе беспокоиться.
И как-то незаметно его задумка удалась. Вспомнив науку, некогда преподанную ему Асином, Рэни начал с устройства семейных завтраков, обедов и ужинов. И незаметно для окружающих перекинулся на поставки продуктов, денежные траты слугам, ремесленникам, торговцам. К счастью, из Цитадели прибыли преданные лично ему слуги, занявшие вроде бы незаметные (чтобы старожилы не взревновали!) должности, но весьма полезные в плане информации. Так что к концу второго месяца жизни при дворе юный консорт не сказать, чтобы забрал в свои руки все бразды правления огромным хозяйством, но был к тому близок.
С родственниками мужа отношения тоже наладились. Король души не чаял в юном зяте, что носил его внука, заваливал драгоценными подарками и всячески демонстрировал свое расположение к Рэниари. Его сестры тоже вели себя вполне достойно. Даже ее высочество Лаурэ несколько притихла, хотя и продолжала излучать неприязнь в сторону новоявленного родича. Однако язык не распускала, и Рэниари тоже подчеркнуто ее игнорировал. Эта принцесса ему была непонятна. Слишком скрытная, слишком язвительная. Причины той давней вспышки, закончившейся неприкрытым оскорблением, так и остались для юноши тайной за семью печатями. Сероглазая хохотушка Эстель оказалась незлопамятный, хотя на сближение шла неохотно, недоверчиво принимая чужака. И только с самой младшей теткой мужа и его кузеном Рэниари нашел общий язык. Исса и Айрэ сразу и безоговорочно приняли юношу. Рэни отдыхал душой в их компании, несмотря на существенную разницу в возрасте: Айрэ скоро должно было исполниться тридцать — полное совершеннолетие. А Исса давно уже перешагнула этот рубеж. Но, будучи потомком эльфов, находилась в самом расцвете молодости и красоты. Эти двое не просто приняли юношу, они стали его преданными сторонниками, активно помогая разбираться с делами. Только благодаря им Рэниари избежал множества неприятных казусов, что здорово бы омрачили его вхождение в королевскую семью. Жаль только, что Айрэ вскоре грозил брак и неизбежный отъезд из дома на чужбину.
Придворные же буквально молились на красивого консорта, окатывая его волнами любви, восторга и плохо скрытой страсти. Но слишком близко подходить не рисковали, успев уяснить, что Бешеный принц встречает каждую такую попытку угрожающим оскалом. Связываться со злопамятным наследником престола было себе дороже. Так что Рэниари перешел в разряд неприкасаемых. Дескать, смотреть — смотри, а руками не трогай. К счастью, неистовая сила Искры, отныне завязанная на одного человека, более не выбрасывалась бесконтрольно в мир, всего лишь мягко истекая. И Рэни не грозила опасность быть изнасилованным обезумевшей от похоти толпой, а с восхищением и тайным желанием окружающих вполне можно было справляться.
Даже с Эдмиром отношения вроде как выровнялись. Принц-наследник стал чуть спокойнее, ровнее относиться к младшему мужу. И уже не демонстрировал столь яркую ревность, как в самом начале их брака. Хотя Рэниари не раз замечал, что вспыльчивому принцу с трудом удается удерживаться на самой грани приличий, особенно во время неизбежных приемов, когда принц-консорт вынужден был принимать восторги будущих подданных. Ладно, хоть сцены ревности не устраивал, и на том спасибо!
Волей-неволей, но молодожены постепенно притирались друг к другу. Вот только старшего принца не устраивала ровность их отношений. Эдмир желал страсти, желал видеть рядом свою яркую Искру. Был даже согласен на прежние споры и конфликты. Но, увы! Рэни просто смирился со своим браком, а в муже видел того, кто им пользуется, отказываясь верить в искренность демонстрируемых чувств. И Эдмир не знал, как ему доказать свою любовь, злился и мрачнел все больше. Но пока терпел, помня, что ни к чему хорошему очередная вспышка его не приведет.
А вот в плане близости все было не просто хорошо, а отлично!
Развивающийся кокон стимулировал жажду близости. И подчас Рэниари первым начинал любовную игру, к вящей радости Эдмира, что неизбежно приходил ночевать в постель своего младшего. Их ночи были наполнены страстью, негой и долгой близостью. Сам воздух, казалось, искрил, когда тела супругов сплетались в извечном танце жизни. В эти моменты сила неудержимым потоком вливалась в Эдмира, вновь и вновь порождая чувственную волну, заставлявшую владеть гибким телом мужа… сгорать в любовном огне. Но как только все заканчивалось, Рэниари вновь надевал на себя маску вежливого равнодушия, отстраняясь от супруга. Эд только молча бесился, но все равно продолжать засыпать, сжимая в объятиях желанное тело любимого. Прежние сны ему больше не снились. А вот Рэниари, наоборот, все чаще и чаще начинал видеть во сне странные места, какие-то лица, какие-то смазанные события… частенько просыпаясь посреди ночи от дико колотящегося сердца, пережив очередной кошмар. И всегда при пробуждении у него сильно ныло левое запястье, аккурат под брачным браслетом. Словно что-то тонким ножом резало кожу, выводя неведомые знаки. Но крови, да и внешних повреждений не наблюдалось. И со временем Рэниари перестал обращать на это внимание.
Шел третий месяц его беременности. Никакого дискомфорта, столь свойственного женщинам в этот период, юноша не испытывал. Только иногда наваливалась дикая усталость, сменяясь столь же дикой активностью, да рельеф живота сгладился, потеряв красивый рисунок кубиков пресса. Впрочем, он у него и не был никогда перекаченным, у младших это не приветствовалось — иначе возникали трудности и растяжки по мере роста кокона. Целителей состояние консорта несколько тревожило, но сам юноша был спокоен, интуитивно чувствуя, что с ребенком все в порядке. Эд же с ума сходил, боясь неизвестно чего: то ли потерять мужа, то ли ребенка, то ли всех сразу.